Требуется волшебница. (Трилогия) - Страница 319

319

– Отдаю тебе свои годы древние, свои хвори вредные, свои очи мутные, свое тело ветхое, – с торжеством шепчет она.

Я замираю от напряжения: всего несколько слов – и заклинание будет завершено. Но я вижу то, чего не видит ведьма. В темноте с печи неловко соскальзывает старушечья фигура и, припадая на одну ногу, быстро приближается к ведьме.

– Так стань же ты мною, а я буду тобою! – Хриплый торжествующий крик обрывается на высокой ноте. Фрося в старушечьем теле находит в себе силы рывком повернуть к себе ведьму и вцепляется в нее. Завязывается борьба, и два силуэта, натыкаясь на стены и лавки, танцуют смертельное танго в полной тьме.

Я с силой цепляюсь за ухват и отталкиваю древко. Свобода! Растираю затекшее горло и быстро ощупываю лицо. Мое!

В волнении смотрю на сцепившихся ведьму и Фросю. Что же теперь будет? Судя по торжествующей интонации, ведьма произнесла все слова заклинания, но вмешалась Фрося и нарушила контакт между нами, разорвав энергетический канал, и, тем самым заменив меня, оттянула огонь на себя. Внезапно фигуры сливаются в единое целое. Секунда – и молодая женщина отталкивает от себя старуху. Та ударяется о печь и беззвучно сползает на пол.

Бедная Фрося! Она пожертвовала собой ради моего спасения. И теперь я просто обязана раздавить эту ведьму.

Я подхватываю с пола ухват и, выставив его вперед, с криком бросаюсь на ведьму.

Та с испуганным визгом отпрыгивает в сторону и бормочет за моей спиной:

– Аня, это я, я, Фрося, Фрося! Все кончилось, кончилось, кончилось…

И эта испуганная интонация, эти взволнованные повторы слов убеждают меня в том, что случилось чудо, и колдовство разрушилось.

Не выпуская ухвата из рук, наклоняюсь над старой ведьмой.

– Она не дышит…

– Что с ней? – взволнованно вскрикивает Фрося.

– Мертва.

– В прошлую весну я осиротела, – начала свой рассказ Фрося, отводя глаза от тела на полу, – а осенью ко мне старушка на постой попросилась, ночку переночевать. Я, конечно, пустила. Сама легла на лавке, гостью на печи положила. Просыпаюсь утром на печи – все тело ломит, глаза слезятся. Понять ничего не успела, как меня мой голос окликает:

– Проснулась, старая?

Я глаза протерла, гляжу – а за столом я сама сижу, косоньку заплетаю.

– Знатные косы отрастила, – говорю «я», – любо-дорого посмотреть.

Я головой трясу, думаю, сон недобрый снится. А голова как загудит, что я чуть с печи не упала.

– Тихо, бабуля, – слышу свой насмешливый голос, – привыкай. Старость не радость.

– Выходит, она тебя чем-то опоила? – предположила я.

– Я тоже так думала. А вчера убедилась. Как ты заснула, она пироги стала стряпать, мешочек травы из сундука достала да похвасталась, что с тобой собирается учинить. А в мешочке сон-трава была. Чтобы ты спала крепко и помешать ей не могла.

– То-то она так настойчиво мне пироги предлагала, а потом обрадовалась, когда я сказала, что после сытной еды меня в сон клонит!

– Да как же ты проснулась? – удивилась Фрося.

Я рассказала ей, как раскрошила булочку у забора. Про колобковый кошмар умолчала, но отметила, что сон послужил мне предупреждением. Если бы не он, смела бы пироги за милую душу и проснулась бы уже старухой.

– А Кузьме с пирогов плохо не станет? – встревожилась я. – Он же целую гору слопал.

– Не бойся, – успокоила меня Фрося, – ведьма не во все пироги сон-траву сыпала. И ему подкладывала обычные.

– Но парочка сонных ему все-таки перепала, – заметила я, вспомнив, как широко зевал Кузьма, уходя от Фроси, и тихо спросила: – Как же ты жила все это время?

– Все тело ломило, – тихо призналась девушка. – Казалось, каждая косточка болит. А она смеялась, глядя на мои страдания. Моя хвороба ее забавляла. Ей было радостно оттого, что она обманула старость и теперь я мучаюсь за нее.

– Я удивляюсь, почему она вообще тебя не… – Я осеклась и отвела глаза.

– Не убила? – горько продолжила Фрося. – А перед кем бы она тогда хвасталась своими злодействами? С деревенскими-то она не больно общалась. Да и знала, что я ее не выдам. Если в избу кто-то приходил, я никогда не оставалась с ним наедине, она всегда была рядом, следила, чтобы я не сболтнула лишнего, и показывала, как заботится обо мне. Когда она уходила, закрывала дом на замок, а я была так слаба, что все равно не смогла бы бежать. А соседям она сказала, что я ее бабка, и все этому поверили.

– Скажи лучше, как тебе удалось колдовство разрушить?

– Это тебя благодарить нужно.

– Меня? – поразилась я и обрадовалась. Неужели в последний миг моя магия проснулась и остановила колдовство?

– Ты же мне сказала, что разрушить колдовство можно, если сделать то же самое, только наоборот, – пояснила Фрося. – Когда я увидела, что она начала читать заговор, поняла, что это моя надежда на спасение. Ведьма собиралась проделать с тобой то же, что и со мной. Я и подумала что если помешать ей в последний миг, то я и новому колдовству не дам совершиться, и старое, каким она меня околдовала, разрушу.

– Но откуда же ты знала, что она сделала с тобой, – усомнилась я, – если ведьма тебя опоила, и ты проснулась уже старухой?

– Я не знала, – призналась Фрося, – но после того как она меня околдовала, я часто видела сны. Страшные, недобрые. Будто сперва я – это я, Фрося. А потом появляется старая ведьма, тянет ко мне руки, лезет целоваться. Глядь – а напротив уже мое лицо смеется надо мной, а я старуха древняя. Часто мне эти сны снились. Я стала думать, что ведьмин поцелуй – часть обряда.

319