Требуется волшебница. (Трилогия) - Страница 276

К оглавлению

276

О свадьбе сговорились быстро. Отчаявшись выдать дочь замуж, царь с радостью одобрил знатного жениха, знаменитого на все Лукоморье своими подвигами. А настойчивость Чернослава и его желание поскорее сыграть свадьбу убедили царя в искренности чувств жениха. Внезапную несговорчивость Василисы посчитали за блажь. Царица развернула бурную деятельность по подготовке приданого, царь озаботился пиром. Василисе не оставалось ничего другого, как бежать. Тогда ей это удалось. Сейчас, три года спустя, скрыться некуда: чары не действуют, терем хорошо охраняется, за ворота ее не выпустят.

На помощь Дуняши особенно рассчитывать не приходится. Но хоть покуражиться над женишком! Василиса помнила, как перепугалась, наткнувшись в темном дворе на белолицее привидение с кроваво-красными губами и с черными бровями домиком. А потом до колик хохотала, разобравшись, что к чему, и пугая Дуняшу взрывами хохота. Добрая Дуняша постаралась от души, снаряжая подругу на смотрины. Ни белил для лица не пожалела, ни печной сажи для бровей, ни свеклы для губ. Теперь Василиса добровольно подставила свое лицо в надежде, что Дуняша изукрасит ее до неузнаваемости. Вряд ли ее вид заставит Чернослава позабыть о свадьбе и навсегда исчезнуть с ее пути, но хоть досадить постылому – и то отрада.

– Готово! – Дуняша тщательно подвела угольком глаза и отняла руку, глядя на лицо Василисы с видом художника, только что завершившего роспись царских палат. Потом обтерла вымазанные пальцы передником и поднесла Василисе зеркальце.

Василиса в первый момент оторопела: показалось, зеркальце волшебное, и с той стороны на нее таращится болотная кикимора. Брови – что коромысла, глаза – как пятаки. На мертвенно-белом лице выделяются красные раковины губ. Василиса уже хотела отослать служанку, затихшую в ожидании похвалы или немилости, чтобы пошептаться с кикиморой наедине, как вдруг повернула зеркальце и увидела на голове чудовища знакомый кокошник.

– Ай да Дуняша! – не скрывая восхищения, воскликнула Василиса. – Ай да искусница!

Дуняша зарделась от похвалы и выскользнула из горницы разузнать, прибыл ли долгожданный жених.

А Василиса, когда за служанкой закрылась дверь, с лукавой улыбкой поднесла к глазам кулачок да как следует потерла. Затем взглянула в зеркальце: так-то еще краше будет!

Часть вторая
БАБА-ЯГА НА ИСПЫТАТЕЛЬНОМ СРОКЕ

Список ингредиентов для отвара, которого жаждали душа и тело Илюши, был внушительным. Тут были и кора дуба, и его корни с желудями, и еловая шишка, и ржаной колосок, и свежий гриб, самый большой, какой только отыщется. И все это нужно было сварить в воде из русалочьего озера, собранной непременно в том месте, куда в полнолуние падал лунный свет.

– Вода у нас есть, – успокоил меня кот. – И ржаной колосок я где-то в сундуке видел, надо только поискать. А вот за остальным надо в лес отправляться. Если чего не сыщешь, кликни Лешего, он подскажет. Все, иди. Нет, стой! – Кот метнулся к столу и вернулся, держа в зубах золотой перстень Ива. – Надень-ка. Иван просил тебе передать.

Я покрутила золотой ободок, и перстень мигнул мне рубиновым глазком. Ив носил перстень, не снимая, с того самого дня, когда я впервые его увидела. Похоже, это какая-то семейная реликвия, которая дорога ему как память. И я оценила романтический жест рыцаря.

– Что ж сам-то не передал? – проворчала я, надевая кольцо на палец. Ободок тут же уменьшился до нужного размера. А я и не знала, что кольцо Ива волшебное. Что ж, надеюсь, это какой-нибудь мощный оберег, призванный охранять меня на время отсутствия рыцаря.

– Милые бранятся – только тешатся, – проворчал кот. – А теперь не медли.

Он вручил мне корзинку и выставил за порог. Тихонько напевая песенку Красной Шапочки, я зашагала через полянку к соснам, к той дорожке, которая не так давно увела Ива. Ступила под сень деревьев, сделала несколько шагов и замерла: слова песни застыли на губах, ноги топтались на месте, словно отказываясь идти дальше, а сердце сжалось в недобром предчувствии.

Что-то изменилось. От вчерашнего спокойствия и умиротворенности леса не осталось и следа. Сосны стояли ощетинившись иголками, словно в ожидании битвы с врагом. Вчера иголки стелились под пальцы мягким ворсом, сейчас же, стоило протянуть руку, впились под ногти. Вскрикнув, я отдернула руку, слизнула капельку крови и испуганно посмотрела вперед, туда, куда утром ушел Ив. Не случилось ли с ним чего? Потом малодушно обернулась в сторону залитой солнцем полянки, на которой как ни в чем не бывало стояла избушка, переминаясь с ноги на ногу и подставляя солнышку то один, то другой бревенчатый бок. Захотелось немедленно вернуться туда, где в воздухе не чувствуется разлитой угрозы, плотной, как кисель, где звучат голоса кота и избушки, и нет этой тревожной, леденящей душу тишины.

Я уже попятилась было назад, как представила насмешливый голос кота, вспомнила готового на все Илью, вчера чуть не снесшего избу с ног. Будь он неладен со своим отварчиком! Я быстро оглянулась в поисках необходимых компонентов – тщетно! Избушка стояла окруженная сосновой рощей. Чтобы найти дубы и ели, надо было порядком углубиться в лес.

Решившись, я зашагала по тропинке меж настороженно замерших сосен и, отчаянно бодрясь, во весь голос затянула песенку Красной Шапочки. Однако как я ни храбрилась, с каждым шагом становилось все больше не по себе. Взгляд отмечал безжизненно замершие деревья, опустевшие ветви, на которых не было видно ни птички, ни белки. Лишь где-то вдалеке раскаркалась ворона, да методично стучал по дереву дятел, будто вколачивая гвозди в крышку гроба.

276